Знакомый байронский ландшафт

Are you ready to skydive?

* * *

...Мы стоим снаружи самолета, а под нашими ногами плывет знакомый байронский ландшафт.

Вон наш аэропорт -- крестиком в тетрадной клеточке, вон зеленой бусинкой поблескивает затопленный карьер, а вон та лужица -- это залив Дискавери.

И такая широкая,
ярко-желто-зеленая
земля.

Знакомые ориентиры выглядят как-то странно -- видимо оттого, что между нами ничего нет. Нет твердого пола, нет стекла иллюминатора, нет даже тонкого плексигласового фонаря кабины -- только 14 тысяч футов высоты.

Четыре с четвертью километра
звенящего
ослепительно-ярким солнечным днем
неба под ногами.

Это удивление остро проносится сквозь сознание и исчезает, подхваченное свободным потоком. Действительно странно -- стоять на крылечке летящего самолета. Еще более странно то, что мы собираемся сделать. Мы собираемся прыгнуть вниз.

И, кстати, удивляться нам некогда.

Взгляд влево, кивок второму джампмастеру -- тот в ответ изображает подобие улыбки.

Вы не пробовали улыбаться на 130 км/ч сквозняке?

Улыбка не то что бы подбадривает. Бодрее и так уже некуда. По идее она должна успокаивать. Возможно. Но зрелище крыла, двигателя на нем и пропеллера впереди на фоне плывущей земли -- сильнее.

Взгляд вправо, первому мастеру -- и тот же обмен. А с этой стороны у самолета хвост. Здоровый. Интересно.

Взгляд вверх, вдоль борта. Подняться на носок -- раз! Опуститься на пятку -- два!

Вместо "Три!"
самолет качнулся в сторону
и стал стремительно
проваливаться
вверх.

Такой смешной и маленький. Начиналась новая жизнь...

* * *

...Опять я не знаю, когда это началось. И опять знаю, когда это НЕ началось. Не началось это там же и тогда же -- в Горской одним осенним хмурым утром, когда там кидали перворазников. Зажатые спереди и сзади между двумя баулами парашютов каждый, прихлопнутые сверху касками и построенные перед самолетом, разники являли собой зрелище душераздирающее. Потом их увозили, а потом они сыпались с неба на поле. Поле набухло водой от осенних дождей, и можно было почти расслышать грузный чавкающий всплеск вдалеке каждый раз, когда очередной окрыленный втыкался в землю и надолго пропадал из виду. Потом они подолгу копошились вылезая из своей сбруи, складывая одни ее части в другие и впрягаясь в нее по-новому. Потом, навьюченные, брели по чавкающему полю. Пятнадцать минут прогулки доставались только самым счастливым -- и только если выпускающий твердо знал свое дело. Возвращались разники мокрыми по уши, вывалив языки, но все равно почему-то счастливые. Вот так оно и не началось.

Потом я видел парашютистов в Холистере -- пеструю тусовку на полянке перед летным полем, и их КингАйр, в который они весело грузились кучками и куда-то улетали. Прыгали они не на аэродром, а куда-то чуть поодаль, поэтому самого действа я не видел.

Еще видел фотографии, на которых кто-то, растопырив конечности, падал под пузом веселого тандем-мастера, а тот в свою очередь жестами изображал всеобщий восторг. Фотография гласила: 199Х г., Холистер, 15,000 футов.

Потом был Байрон, где наш планерный клуб делил аэродром с дропзоной, и там уже все действие целиком разворачивалось у нас на глазах. По выходным дропзона жила напряженной жизнью, народу там всегда было -- куча мала, их самолеты, прозванные "лифтами", сновали вверх и вниз не переставая, и над аэродромом постоянно висели разноцветные купола. Должно быть, смутная идея уже брезжила где-то неподалеку каждый раз, когда, забираясь в планер, я подгонял по себе парашют и мельком пробегался по заученному: "посмотреть, левая рука на кольцо, правая сверху, обе полностью от себя".

Был еще планерный инструктор, который, в отличие от всех остальных обитателей клуба, когда-то прыгал. Почему-то каждый раз, когда мы с ним одевали совершенно одинаковые парашюты, мне представлялось, что он знал чего-то, чего никто из нас не знал. Как если бы он одевал парашют, а я -- рюкзак с умеренно удобной подушкой.

Ну и конечно, были друзья. Те, у которых я в какой-то момент начал допытываться -- а что же именно люди в этом находят? Неужели действительно охота раз за разом сигать из самолета? Суть-то в чем? Ответы были простыми и терпеливыми, но смысл их сводился к одному: "попробуй -- узнаешь". Собственно, к тому моменту все было уже решено, и оставалось только выбрать день...

* * *

...Самолет исчез из поля зрения, потом исчезло поле. Зрение осталось, но ему представлялись лишь мелькающие обрывки образов.

В голубое небо
врывалась земля,
проносилась наискосок насквозь
и снова пропадала,
чтобы опять вынырнуть
с неожиданной стороны.

Вокруг меня выписывали невообразимые пируэты два джампмастера, вся наша конструкция из трех тел складывалась и раскрывалась, изгибалась и закручивалась, и все это было похоже на стиральную машину. Ощущение падения продолжалось всего несколько мгновений, потом остался только упругий и мощный поток воздуха, крутивший нас в трехмерном фанданго. Посреди этого хаоса я выгибался что было сил, стараясь принять правильную позу как учили, но обещанного стабильного падения не получалось. Первое знакомство с новой жизнью было многообещающим.

Все кончилось вдруг. После очередной эволюции в пространстве земля как-то вдруг замедлилась и, вяло качнувшись, остановилась на одном месте.

Место,
где остановилась
земля,
оказалось
низом.

Теперь мы падали ровно и спокойно -- если конечно можно назвать спокойным свободное падение со скоростью 200 км/ч сквозь что-то свистящее и жестко хлещущее в лицо. И все-таки это было почти неожиданно спокойно...

* * *

...Первый вопрос, который обычно задают: "страшно было?" Считается, что сначала должно быть страшно, а потом, когда все кончится, "здорово". Дайте мне написать где-нибудь в ЧАВО большими буквами:

СТРАШНО НЕ БЫЛО.

Не было трясущихся (негнущихся, подгибающихся -- по вкусу) коленок, не было мокрых ладоней (мокрой спины, пересохшего рта...), не было напряженного ожидания в самолете, не было впивающегося в мозг и парализующего зуммера с красной лампой. (Зуммера, кстати, вообще не было, как не было и выпускающего, чей пресловутый сапог должен непременно украсить своим отпечатком тыл каждого "разника".)

Дайте написать в том же ЧАВО строчкой ниже:

При первом прыжке с парашютом совершенно необязательно бояться. Точно так же, как необязательно растягивать связки или ломать кости. Все это НЕ является необходимыми атрибутами прыжков с парашютом, как не является атрибутом и высокая защищающая голеностоп обувь. На самом деле, при первом приземлении совсем необязательно даже падать.

Все зависит от программы, которую вы выберете. Подсказка: правильная программа начинается на "A".

А заканчивается на "FF".

Да, так вот страха, парализующего и отупляющего страха не было. Не было мысли, что мне это не нужно, что я уже не хочу, что я передумал и еще не поздно отказаться. Не было вопросов "а нафига" или мысли "а вдруг..."

Вместо всего этого была сосредоточенность. Была напряженная сконцентрированность на том, что предстояло сделать. И было желание сделать все точно и правильно, ничего не упустить. И была уверенность.

Как будто я шел на экзамен -- но только очень необычный. Что-то новое было за порогом. Что-то, чего еще не бывало. И в то же время я знал предмет и был уверен на все сто. Оставалось только окунуться с головой в остро манящее неведомое.

А главное, предстояла немаленькая работа. В 55 секунд свободного падения для первого уровня AFF втиснуто невероятное количество работы. 37 отдельных действий, вписанных в ритм секунд и тысяч футов. Последовательность непрерывная, и времени -- в обрез. Успеть все, ничего не забыть, нигде не сбиться с ритма и со счета -- и каждое движение выполнить правильно и точно.

Бояться было физически некогда.

Помните свой первый полет по кругу? Всего три минуты, и непрерывно что-то происходит. Одно действие следует за другим вплотную, без перерывов: дать полностью... выдерживать... проконтролировать... поднять... выдерживать... проверить... установить... переставить... прибрать... выдерживать... установить... снять триммером... Выдохнуть некогда было, помните? Тут то же самое...

* * *

...Пятьдесят пять секунд высоты -- три километра времени. Образы и ощущения смазаны свободным потоком.

Вот подплывающий слева инструктор -- оказывается, ему пришлось отойти, чтобы дать нам стабилизироваться после моего "виртуозного" отделения.

Вот мои непослушные руки, все время оказывающиеся не там, где намечалось.

Вот первая попытка дотянуться до вытяжного парашюта -- и правую руку вдруг резко сдувает за спину.

Первые шаги в новом пространстве-времени.

И вот уже пора возвращаться.

Шесть тысяч -- работа в падении закончена. Вдох-выдох, проверить прогиб. "Пятьдесят пять", отмашка "поберегись!" окружающим. Еще бы -- сейчас буду стрелять собой.

Прогиб -- дотянуться, взяться -- отшвырнуть.

Хрясть! -- резкий, рвущий звук за спиной вспорол свист потока. Кто-то схватил меня за шиворот и швырнул вверх.

Две секунды
бешенного
разгона
вверх и...

...я повисаю неподвижно под раскрытым куполом. Чудно тут все устроено.

Добро пожаловать обратно в родной мир.

Проверить купол. Большой? Еще бы. Квадратный? Вроде. Слайдер сошел? Угу, вот он, над головой. Летим прямо? Ну, примерно.

Дальше все почти знакомо. Как на старом-престаром планере, где сидишь "на улице", какими-то странными веревками рулишь чем-то большим и неповоротливым у себя над головой, и аэродинамическое качество, на глаз -- между двумя и тремя. Есть время полюбоваться пейзажем.

Как-то автоматически сам собой замечается и услужливо компенсируется снос -- теперь тут все мое, родное. Даже вход в круг ко второму развороту, расчет на посадку, третий, компенсация небольшого перелета змейкой -- все почти как настоящее. Чуть-чуть поточнее поправиться против ветра. Земля вдруг радостно прыгает вверх и несется мне навстречу -- привет, давно не виделись. Нечего на меня прыгать -- видали мы все это. Подпустить поближе... не пора... не пора... пора! Выравнивание и касание. Бывало, пожалуй, и помягче, но вот чтобы на своих двоих -- это в первый раз. Купол с громким шуршанием обваливается и сдувается у меня за спиной: слазь, приехали.

Стянуть шлем.

Какой же он все таки огромный, этот парашют...

* * *

...День выбрался и наступил, только когда закончился летный сезон в горах. Мало помалу снова стали появляться выходные. И вот, наконец, разобраны все накопившиеся за лето завалы и я опять начал выбираться в Байрон. Дольше утерпеть было уже никак невозможно.

Поначалу впечатление дропзона оставляет... странное, скажем. Другой такой пестрой тусовки надо поискать. Одежда и ее отсутствие, патлы до плеч и бритые затылки, татуировки с ног до головы и кольца в неожиданных частях анатомии... Боже, куда меня занесло? У моего инструктора -- сережка на языке. Может, еще не поздно?...

Сомнения быстро улетучиваются. Парень знает и любит свое дело -- учит досконально, тщательно и внимательно. Я один в классе сегодня. Повезло -- обычно занимаются в группах. Получаю концентрированные знания в высоком темпе. Особое внимание -- безопасности. Проходим, повторяем, отрабатываем, проверяем... В ход идут доска и фломастеры, видеофильм, фотографии и схемы аэродрома, деревянная фигурка скайдайвера с подвижными суставами, заводной макет высотомера, подвесная система парашюта -- объяснять материал на пальцах не приходится.

Пять часов спустя я нафарширован информацией, еще раз проверен по основным пунктам и, наконец, отдан джампмастерам. Снаряжение выбрано и подогнано -- комбинезон, легкий шлем, очки, высотомер -- и парашют. Вот я стою, расставив руки, пока второй джампмастер проверяет и подтягивает на мне не меньше дюжины неведомых пряжек и карабинов. Чувствую себя космонавтом -- на этот раз парашют надевается ВЗАПРАВДУ.

Записан на прыг. Четырнадцатый подъем -- наш. Вот только что до него было еще двадцать минут -- и вот уже пора на выход. Трап подан -- грузимся. Что за странное нутро у этого КингАйра -- две скамейки вдоль бортов, и сидят на них верхом, лицом к хвосту самолета. Тесно: я сижу почти на коленках у моего первого джампмастера, а парашют второго упирается мне в живот. Пилот оказывается где-то у меня над ухом. Жарко.

Запускаемся и выруливаем. Задержка на предварительном старте. Полоса занята -- только что сел с перелетом после учебного обрыва троса один из наших планеров. Он проскочил съезд, и теперь его откатывают руками. В самолете жарко и тесно. Ничего, коллеги, мы подождем. Обоюдная причастность отзывается чем-то приятным внутри. Кажется, я ухмыляюсь.

Выруливаем на полосу и сходу взлетаем. Отрываемся как обычно -- аккурат напротив "нашей" рулежки. Вон в сторонке стоят два планера и буксировщик. Только на этот раз я не там, а тут -- по другую сторону иллюминатора.

Сильно завалившись на хвост, КингАйр карабкается вверх. 2500 футов -- можно отстегнуться и снять шлем. Народ вокруг скучает -- кто-то кемарит, кто-то передает по рядам мятные пастилки. Другое дело -- мои инструкторы. Они работают. Для них сейчас важно, что их студент вменяем и работоспособен, поэтому меня не оставляют скучать без внимания. Предлагают еще раз пройтись в уме по предстоящим действиям. Прохожусь.

Первый джампмастер заводит меня на болтовню, и я вкратце рассказываю, как дошел до такой жизни. Приходится сознаться, что я из "тех" -- из планеристов. Сидящий рядом паренек, кажется, реагирует на мой акцент и спрашивает, не говорю ли я по-русски. Оказывается -- земляк из Питера. Вот ведь бывает же и такое.

Снова джампмастер. Просит рассказать прыжок по шагам. В двадцать пятый раз за сегодня долдоню свои заклинания: "...arch, reach, throw, check..." Все в порядке -- все помню.

12К -- одевайся, дурак, обувайся, дурак, пойдешь, дурак, к царю. Нет, сначала очки. Да, маленько суечусь -- а что вы хотели? Земля плывет в открытом дверном проеме. Невероятно, но факт -- я собираюсь туда сигануть. Еще более невероятно, что я готов.

14К -- наша высота. Сброшен газ, пол выравнивается под ногами. Вот оно! Народ с гиканьем и улюлюканьем вскакивает с мест и сигает в проем. Кто в одиночку, кто парами -- пестрые джамп-сьюты ослепительно вспыхивают на солнце за дверью и проваливаются вниз. Встаем. Мы последние.

Второй мастер исчезает за проемом. "Are you ready to skydive?" -- "I'm ready". Я готов.

Первый мастер ступает за дверь и освобождает место для меня.

Мое место в проеме.

Я последний в самолете. Моя очередь ступить наружу.

Я поворачиваюсь.
Делаю шаг.
Второй.
Выпрямляюсь.
Встаю.
Стою.
Мы стоим...

* * *

...Мы стоим снаружи самолета, а под нашими ногами плывет знакомый байронский ландшафт.

* * *

Маунтин Вью, Калифорния.
Октябрь-ноябрь 2001 г.

Sunset skydive


Домой

Created with NOTEPAD

Сайт управляется системой uCoz